Эльгандоор. Воспоминания.

Он был альбиносом. Ввиду некоторых обстоятельств, порожденных сложным детством, Эльгандоор скрывал свою природу.

У него были длинные, ниже плеч, волосы, крашенные в черный. Кожа его лица была бела, за исключением розоватого оттенка, порою видного из-под пудры.

Да, он наносил на свое лицо практически белую пудру, что делало его похожим на прекрасную фарфорувую куклу.

С его тонких губ почти никогда не сходила ядовито-горькая усмешка презирающего мир.

Но самым прекрасным в нем были глаза - с прозрачной радужкой и красными зрачками.

Один взгляд этих глаз способен был поставить на колени; в нем читались: горечь, боль, свет и тьма, мудрость и презрение, смешанные с какой-то неведомой мне доселе внутренней силой и храбростью.

Его голос как нельзя лучше соответствовал образу: тихий, с нотками горечи, иногда - полный ехидного или циничного злорадства яда, шепчущий, манящий...

А двигался он плавно, бесшумно, с грацией всех самых опасных хищников Ада.

Он внушал страх и трепет, заставляя себя обожать...отпугивал и манил, ибо сквозь любые едкие слова всегда были слышны отголоски его необычной нежности.

Блуждающий в ночи знал цену словам, ибо большую часть жизни провел в молчании. Полнота недосказанного им заставляла думать и размышлять,

становиться мудрее и гибче умом.

Помню, как он ненавидел солнце, ибо прямые солнечные лучи обжигали его кожу, лишенную необходимого защищающего пигмента. Ни одни крема не спасали,

лишь вызывали отвратительное раздражение, приводящее порой к плачевым результатом...

Вся философия его была построена на подготовке к переходу на свет иной, ибо с самого детства Эльгандоор знал, что обречен прожить недолгую жизнь.

Хотя...с такими мыслями у него просто не могло быть настоящего детства...

Многие годы он провел, любуясь ночными улицами, блуждая средь теней.

Он никуда никогда не спешил, хотя обладал быстротой и гибкостью тела.

Был замкнут, жил одиночкой. Меня к нему приблизили только необычные обстоятельства знакомства...

Начало марта. Я собиралась ехать домой, как неожиданно мне захотелось посетить Воробьевы горы - уже треснул лед и мне очень хотелось полюбоваться причудливыми картинами трещин.

Прибыв на место, я стала неспеша идти по мосту, что рядом со станцией метро. Солнце уже зашло, включили фонари.

Вдруг впереди за перилами я заметила странную тень и ускорила шаг, чтобы получше рассмотреть.

Это был человек, несомненно, человек, собирающийся прыгнуть - язык тела кричал именно об этом. Я, со скоростью молнии, прыжком, преодолела

оставшиеся несолько метров и схватила незнакомца за воротник, в панике задав безумно дурацкий вопрос:

- Ты что, дурак?

- Да, - не моргнув и глазом ответил тот.

- Пойдем, расскажешь, что случилось.

Поддавшись моему повелительному движению, он перелез через перила обратно и мы отправились искать кафе, в котором можно было бы все обсудить...

С тех пор мы стали друзьями.

Порой, на выходных, мы гуляли ночами. И экспромтом сочиняли стихи, придумывая по одной-две строчки.

Или молчали, прячась в тенях, наблюдая за людьми.

Он показывал мне изнанку обыденных будней, он показывал новый, неизведанный и манящий, как он сам, мир.

А я внимала его гению и любила.

Мы были частью друг друга, неделимой, но все же поделенной на два...больше, чем друзья, больше, чем брат и сестра, больше чем любовники...просто Мы.

И для Нас условности не имели значения.

В квартире он практически не жил, вся его душа была вложена в гараж, который он приспособил для круглогодичного пользования в качестве отдельного,

пусть и маленького, но уютного, дома.

Там у него были сложены холсты с его гениальными рисунками, этюдник, гитара, валялись электрокамфорка с электрокипятильником, а импровизированная ударная

установка стояла рядом с раскладушкой, на которой он спал.

В квартире же, в котором вели свое существование родители, у него была комната. Практически пустая.

Белые стены, стул, прикроватная тумба и обитый войлоком угол, к которому примыкала кровать.

Помню - он получал безумное мазохистское наслаждение от этой обстановки...

Через полтора года общения, о покинул меня, отправившись на лечение в Германию.

Ни разу за это время мы не произносили слов любви.

Даже на прощание не позволили себе ничего подобного.

Мы ведь тогда и не знали, что дождливый день октября станет нашим последним днем, проведенным вместе...

Я помню, как он улыбнулся и, пробежав пальцами по моим волосам, сказал "до свидания". После чго крепко обнял и ушел, чтобы больше никогда не вернуться...

Помню его последний звонок. Он позвонил мне, чтобы сообщить о своем резко ухудьшимся состоянии, на всякий случай передать последнюю волю и сказать то, что не мог сказать раньше...

В мою память навсегда врезались эти мгновения и его, какой-то особенный, голос...

А потом...следовали четыре дня Нашего Ада, мучений и борьбы.

31 марта 2008 года в 6:43 по московскому времени. Звонок. Два слова, два самых жестоких слова в моей жизни.

Эльгандоор скончался.

А с ним и весь мир...рухнул в бездну.