Духи его знают, умел или не умел, да только мёрло от его лечения народу не ...

фразявочка к случаю: А кто увидит нас, тот сразу ахнет! (из м/ф "Бременские музыканты)

Вот не знаю, как вы, а я стоматологов всегда боялась панически. То ли по причине некогда выдранного без наркоза зуба (хоть и молочного, но прочно сидевшего в десне), то ли из-за стойкого убеждения, что ничего хорошего от людей, ежедневно по своей воле ковыряющихся в чужих зубах, ждать не стоит. И вот я - Я! - наплевав на свою дантистофобию 4 раза за эту весну бегала в стоматологию. Сначала лечила ноющий зуб, потом приводила в порядок остальные, пока они тоже ныть не начали. Ну что я могу сказать? Перестала я стоматологов бояться. Ну... не вообще, конечно, а отдельно взятого врача из отдельно взятой клиники. Спасибо Вам, Мария Ториэловна!

Чем плохи были эти визиты к врачу - так это невозможностью читать, когда тебе зубы сверлят. Зато размышлять можно, сколько душе угодно, в том числе и о природе

У бизнесмена Гринёва третий день ныл зуб. Бизнесмен глушил мерзавца ношпой, баралгином, коньяком "Наполеон", водкой "Абсолют" - нытьё не прекращалось ни на миг. Из-за зуба Гринёв не мог ни есть, ни спать. Да что там спать! Он говорить нормально не мог, сбиваясь на жалобное мычание. Благо для ведения переговоров у него имелся безотказный "Аргумент, с Которым не Спорят, поял, Умник?", любовно называемый АКСУшечкой. Зуб, к сожалению, умником не был, и Аргумент на него не действовал абсолютно. Не помогло даже верное, по словам шофёра Васи, народное средство - размочаленный фильтр от свежевыкуренной сигареты, приложенный непосредственно к зубу. Вася, которого его шестнадцать зубов никогда не мучили, лишь разводил руками, не зная, что ещё предложить шефу, кроме хука справа. Бизнесмен худел, спадал с лица, не спал ночами, страдая над котировками и своей несчастной долей.

-Гринёв, ты долго будешь дурью маяться? - сердито вопросила его супруга, которой жалобные стоны бизнесмена третью ночь мешали смотреть гламурно-розовые сны с Бандеросом в главной роли.

-Ыыыы, - безнадёжно отозвался Гринёв, у которого при виде нежно любимой (когда-то) супруги в бигудях и огуречной маске заныла разом вся челюсть.

-Что "ыыы"? - передразнила благоверная, сверкая не умеющей болеть и ныть металлокерамикой в четыре ряда. - Чего ты воешь третий день, как ветер в фабричной трубе?

-Зуб болит, - невнятно пожаловался Гринёв, надеясь на жалость и заботу.

-Сходи к врачу, - отрезала бессердечная баба, наматывая одеяло на уши. Бизнесмен плюнул и ушёл в кабинет читать котировки.

Наутро Вася получил приказ "В лучшую стоматологию! Немедленно!", жалостливо хмыкнул и, пришпандорив на крышу наглухо тонированного "бумера" мигалку, рванул с места в карьер, нарушив за пять минут ПДД на уставный капитал "Газпрома". Гринёв этого даже не заметил, пытаясь смириться с неизбежным и медленно, но верно бледнея от страха - несгибаемый бизнесмен, которого не страшили ни перестрелки вдвоём против десяти, ни необходимость везти Очень Большую Сумму наличными в одиночку через ночную столицу, ни собственная наружность с бодуна, отпечатанная большим тиражом в плохом качестве и сдуру развешанная ментами по городу с припиской "разыскивается", боялся стоматологов больше, чем дефолта и банкротства вместе взятых.

-Ниночка! - закричала женщина в регистратуре при виде его зелёной рожи. - Тут человек с острой болью! Это срочно! Примешь?

-Конечно, - отозвался мелодичный голосок, от которого у бизнесмена внезапно ёкнуло сердце и немного успокоились нервы. Гринёв послушно нацепил бахилы и почти твёрдой походкой прошёл в указанный кабинет. Миловидная и совсем молоденькая Ниночка, улыбаясь, заверила, что вылечит всё, что болит, и указала на кресло. Гринёв, цепенея, оглядел суперсовременную "мебель", ощетинившуюся держателями для инструментов и самими инструментами, закатил глаза и рухнул к ногам удивлённой Ниночки.

Через полгода Вася, хвативший лишку на свадьбе шефа, на спор разбил об голову три кирпича и перегрыз черенок от лопаты. Бизнесмен же Гринёв так и не перестал бояться стоматологов. Даже горячо любимую молодую жену Ниночку.

***

Альберт Генри Чарльз Виннерс граф Грин уже который день маялся зубной болью. Несчастного графа не радовали ни погожие дни, ни развешанные по стенам в каминном зале боевые трофеи, ни затеянная будущим тестем в честь помолвки графа охота. Ну какая может быть охота, когда ЗУБ БОЛИТ?! При виде же ломившихся от яств столов графу плохело окончательно и бесповоротно. Зуб болел, не переставая ни на миг, не давая ни есть, ни спать, ни читать привезённые из похода манускрипты. Не могла его отвлечь даже драгоценная смальтовая мозаика, которую ценитель прекрасного Грин самолично отковырял от стены одного из византийских дворцов и велел со всеми возможными предосторожностями доставить в родовой замок, чтобы по возвращении он мог воссоздать шедевр на стене каминного зала. Но проклятый зуб отравлял существование, отвращая благородного графа даже - подумать страшно! - от Создателя, ниспославшего ничтожному своему слуге боль зубовную как кару неизвестно за какие грехи. Несчастный граф безутешным призраком слонялся по замку, пугая слуг жалобными стенаниями, перемежаемыми страстными молитвами об избавлении.

-Сходили бы Вы к цирюльнику, Вашсветлсть, - не выдержал в один совсем не прекрасный, несмотря на греющее солнышко и вопящих жаворонков, день верный оруженосец Джон. - Ну мочи ж уже нету на Вас смотреть и вопли Ваши слушать. Скоро челядь из замка разбегаться начнёт - и кто Вашсветлсти рубашки мыть будет?

-К цирюльнику? - задумался граф. Потом решительно отмёл предложение оруженосца. - Нет уж. Тесно, грязно, рук он не моет - сплошная антисанитария, никакой гигиены!

-И где Вы, Вашсветлсть, словей-то таких бесовских понахватались? - заворчал Джон. - Тинитария какая-то, Геенну опять же вспомнили. Вот будет Вам Геенна за такие разговоры. Вон невеста на Вас уже смотрит, как волк хороший, того и гляди в монастырь уйдёт от завываний Ваших. Сходили бы Вы к цирюльнику, Вашсветлсть.

Граф со стоном сбежал от заботливого оруженосца на чердак донжона, отговорившись какими-то важными делами. Но Джон разыскал сюзерена и там, заунывно вещая:

-А то давайте за цирюльником Томаса пошлём, пускай он его сюды привезёт, а мы тут и тинитарию эту Вашу сделаем и Геенну, Вы только скажите, как. Вашсветлсть, а? Ну что ж Вы мучаетесь?

Зуб согласно подпел, терпение графа лопнуло:

-Зови! Посылай! Что хочешь, делай! Только заткнитесь уже оба, ради Христа!

В полдень довольный Джон под белы рученьки привёл графа в галерею, где уже ждал цирюльник, вооружённый нехитрым инструментом - тазом и щипцами устрашающего вида, узрев которые Альберт Генри Чарльз Виннерс граф Грин, герой Крестового, Полукрестового и Четвертькрестового (не говоря уже о Фрузелковом и Бэкстичном) Походов доблестно позеленел и потерял сознание.

***

"Идти или не идти?" - задавался жизненно важным вопросом Грынн, глядя на беснующегося возле костра шамана.

Шамана звали непонятным и труднопроизносимым именем Приход. Он залихватски жрал мухоморы, запивая их болотной водой, умело бился в эпилептических припадках и с мастерством, достойным истинного рок-барабанщика третьего разряда, бил в бубен, предсказывая засуху, голодомор, гибель Атлантиды и убийство Джона Леннона разом. А когда ничего из вышеперечисленного не случалось, Приход разводил руками, пенял на зловредных духов - они-де обманули - и уходил подкрепляться маринованными поганками. Неудивительно, что шамана в племени побаивались - а ну как предскажет тебе смерть, а она возьмёт, да и сбудется? Ещё Приход умел настаивать брагу на гнилых яблоках и сухом бурьяне, за что его уважали, кормили, не били и приносили добытые на охоте волчьи и медвежьи клыки для изготовления амулетов и оберегов. Больше всего клыков, понятное дело, висело на шее у самого шамана, ну так на то он и шаман! А ещё, поговаривали, что Приход умел изгонять боль из тела и заживлять раны на нём же. Духи его знают, умел или не умел, да только мёрло от его лечения народу не больше, чем без оного, а в иные годы даже меньше.

"Идти или не идти?" - в сотый раз спросил себя Грынн, горестно держась за щёку, за которой не хуже Прихода бесновался зуб. Он болел уже не первый день, намекая, что единственным лечением для него будет удаление, никакие припарки и заклинания уже не помогут. Зуба Грынну было жалко, себя ещё жальче, тем более, что до недавнего времени у молодого охотника были неплохие шансы заменить собой впавшего в старческий маразм Вурра на посту вождя. Проклятый зуб сводил шансы на нет, ибо что же это за вождь, который скулит от боли, как побитая баба?

-Что? Болит? - поинтересовался неизвестно когда подкравшийся шаман. Грынн очумело посмотрел на него, на бубен, который Приход, не мудрствуя лукаво, тащил за собой на верёвке, и понял, что отпираться бесполезно, потому что он уже не только не вождь, но и не охотник - прозевать грохочущий по земле бубен было делом практически невозможным, но Грынн справился.

-Болит, - ликующе возвестил сам себе Приход. - Лечить надо!

-Да тут уже того надо, - печально поправил охотник, жестом показывая, что зуб необходимо из него, Грынна, извлечь и в болото поместить. Шаман радостно осклабился и со всей мухоморной дури огрел Грынна бубном по голове, непонятно сообщив неизвестно кому "Анестезия" - видимо, опять ему злые духи новое заклинание подсказали.

Благополучно утвердившись на посту вождя, Грынн первым делом велел отнять у Прихода бубен и годовой запас сушёных мухоморов, попутно с удивлением обнаружив, что эпилепсия у шамана была вполне природного происхождения. Правда потом выяснилось, что мухоморы-то отняли, а вот поганки - нет.