Без заголовка

01.08.2009 в 17:48Пишет Shiki aka Ita:

31.07.2009 в 15:48Пишет Yazoo-sama:

О скуке

Скука - "томление бездействия" (В.И. Даль), тягостное состояние души, порождаемое отсутствием интереса к происходящему, вовлеченности в социальную жизнь, а также характеристика среды, приводящей человека в такое состояние. Наивная языковая картина мира дает нам представление о скуке как об одушевленной субстанции, наполняющей окружающее человека пространство, что выражено в ряде устойчивых синтагм. Скуку наводят, нагоняют и, наоборот, разгоняют; скука может стоять, терзать, грызть, одолевать, царствовать, она бывает смертной, зеленой и т.д. Флюиды скуки проникают в человека и ведут к апатии или, наоборот, к состоянию неконтролируемой агрессии, иногда заставляя его совершать противоестественные и невозможные в нормальном состоянии поступки "скуки ради", "от скуки" (.климат совершенно во вред лечению.. . Сырость и к тому же скука; я думаю, я с ума наконец сойду от скуки или сделаю какой-нибудь неистовый поступок! Невозможно больше выносить, чем я выношу. Это буквально пытка, это хуже заключения в тюрьме. Ф.М. Достоевский. Письмо А. Г. Достоевской 10 июня 1875 г.; Я от скуки - могу убить! Г.Горбовский. Стихи о скуке).

Слово "скука" почти не встречается в текстах до XVIII в. и весьма редко в первой половине XVIII в. Этимологически и по смыслу оно связано с глаголом "докучать" и существительным "докука", имеющими значение длительных и настойчивых просьб, вызывающих усталость и раздражение. "Скучать" выступает и как синоним к "докучать" (в конструкции "скучать кому-то", например "Я собой никому не скучаю" (С.Т. Аксаков. Детские годы Багрова-внука)), но гораздо более характерное раннее значение выражается конструкцией "скучать кем-либо, чем-либо", где "скучать" имеет значение "тяготиться, испытывать тягостное чувство", т.е. передает состояние того, кому докучают ("Г. Крестьянкин долго находился в военной службе и, наскучив жестокостями оной, а особливо во время войны, где великие насилия именем права войны прикрываются, перешел в статскую" (А.Н.Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву)).

Позднее в обыденной речи "скука" начинает употребляться как синоним "тоски" в ситуациях, когда жизненное пространство теряет привычную наполненность и в нем образуются пустоты, связанные с вынужденным бездействием, отсутствием близкого человека и т.д. (Нравственное состояние, как я уже и писал тебе, - тоска и скука, и, кроме того, думаю о тебе поминутно. Анька, я тоскую о тебе мучительно! Ф.М. Достоевский. Письмо А. Г. Достоевской 16 июня 1874 г.). Это базовое значение служит основой для последующих интерпретаций, наделяющих слово новыми культурными смыслами и делающих его одной из значимых для русской культуры категорий. Отмеченный процесс происходит в конце XVIII в. и следует по времени за манифестом Петра III "О даровании вольности и свободы дворянству" (1762 г.) и "Жалованной грамотой дворянству" Екатерины II (1785 г.), что не случайно. В результате превращения дворянства в свободное от службы сословие, а также идущего с XVII в. процесса секуляризации культуры меняется общая структура повседневной жизни культурной элиты, жизнь лишается внешнего регулятива (спасение души, служение государству и т.д.) и становится как бы "равной самой себе". Появляется необходимость в создании культурного института, который придавал бы такой самодостаточности мировоззренческие основания, задавал бы внешние регуляторы поведения в формирующейся структуре повседневности. Эту функцию и начинает выполнять свет, светское общество, воспроизводя в основных чертах уже сложившиеся западные (в первую очередь, французские) образцы. Следует отметить, что многие элементы такого общества были заложены еще Петром I, но для Петра и его окружения светская жизнь не играла самодостаточной роли, она была лишь приложением к главному делу - строительству великой России. В конце екатерининской эпохи, а затем при Павле I и Александре I приложение к делу для определенных групп российского общества превращается в дело, подчиняющее себе остальные ценности.

Скука отчетливо осознается как характерная черта светского стиля жизни в рамках самой традиции ("Скука - ощущение аристократическое" - говорит Ставрогин в "Бесах"), но основной вклад в построение концепта скуки вносится критиками этой традиции, в большинстве своем заметно упрощающими реальное положение дел. В такой критически заостренной интерпретации основные мировоззренческие ориентиры светского человека выглядят следующим образом. Целью его жизни объявляется удовольствие. Задача по проведению времени с получением на каждом этапе наибольшей массы удовольствия становится для него главной мировоззренческой задачей, вполне сопоставимой с задачей спасения души для христианина или создания процветающего государства для государственного деятеля. Это приводит к существенной трансформации ключевых с точки зрения предшествующих традиций ценностных установок. То, что в других случаях выступает как самоцель, здесь превращается в один из элементов светского церемониала, точнее, замысловатой светской игры, составляющей жизнь. Напряженное вопрошание Сократа или аскетическая проповедь Франциска Ассизского звучат в рамках этого дискурса крайне нелепо. По сложившемуся канону светский человек должен без особых усилий поддерживать непринужденную беседу как о Сократе, так и о Франциске Ассизском, но ему не следует увлекаться, принимать что-либо слишком серьезно. Чрезмерная серьезность выдает игрока, плохо освоившего правила, и, как слабый французский или неискусность в танце, вызывает лишь снисходительную улыбку.

Для осмысления феномена скуки важны также обязательный начальный уровень светского образования и вариативность жизни (можно провести вечер в театре или на балу, остаться на лето в столице или уехать в имение), предполагающие возможность самостоятельного выбора и теоретической рефлексии, т.е. взгляда со стороны на течение повседневности. Такая возможность отличает светскую субкультуру от других культурных систем, повседневную жизнь в которых также можно охарактеризовать как "равную самой себе", например, культуры русского крестьянства, строящейся вокруг земледельческого цикла, или какой-либо иной традициональной культуры.

Скука возникает как естественное следствие принятых ценностных установок. Правильнее говорить о нескольких экзистенциальных типах скуки, находящих свое выражение в сходных психологических состояниях. Первый из них является неизменным атрибутом повседневной жизни. Скука в этом случае становится такой же характеристикой состояния человека как голод, жажда и т.д. Восприятие жизни как наслаждения требует особого разнообразия пищи для души и тела. Наслаждение предполагает постоянную изменчивость и смену впечатлений, широкий спектр воздействий на зрительные, слуховые, вкусовые и др. рецепторы. В этом смысле хороший концерт находится в одном ряду с вкусным обедом: в обоих случаях речь идет о получении как можно большей массы удовольствия. Монотонность и однообразие порождают пресыщенность и скуку, которую можно описать как потерю эстетическими рецепторами должной чувствительности. Скука такого рода "вовсе не исход внутреннего горения мысли, назойливых, страстных стремлений. Это - "спорадические симптомы", как выражаются медики. Это - временное неудовлетворение прочных, неустанных позывов. В данную минуту аппетит не утолен. Но средств к утолению как много у бытовых людей. Скучновато здесь вот, в этой столице, скончался или не задался сезон, мало приманок, новости и скандалы бледны; уехала Патти, женщины не щеголяют телом или многие носят траур, вон! - вагон мчит в другую столицу, или в Монако, или в Баден, или в Трувиль." (П.Д. Боборыкин. Солидные добродетели). Интересной параллелью к этому высказыванию служат обращенные к Чичикову слова Петра Петровича Петуха: "Да отчего же скучать? помилуйте!.. Мало едите, вот и все. Попробуйте-ка хорошенько пообедать. Ведь это в последнее время выдумали скуку. Прежде никто не скучал. Да и не знаю, даже и времени нет для скучанья. Поутру проснешься - ведь нужно пить чай, и тут ведь приказчик, а тут и на рыбную ловлю, а тут и обед. После обеда не успеешь всхрапнуть, а тут и ужин, а после пришел повар - заказывать нужно на завтра обед. Когда же скучать?"

Ограниченность способов получения удовольствия ведет к тому, что наиболее требовательная часть социума перестает удовлетворяться имеющимися возможностями и начинает искать все более и более изысканные способы эмоционального возбуждения, а исчерпав их, оказывается во власти уже всепоглощающей скуки. Подобная динамика описана, например, Н.В.Успенским в романе "Издалека и вблизи": "Рассуждения графа вертелись на двух положениях, что жизнь есть наслаждение, и пустая и глупая шутка. Первое положение требовало, чтобы человек, подобный графу, катался как сыр в масле; второе приводило к тому, что самое любезное дело покончить с собою. вот дерево, думал граф: что оно такое, к чему оно? Сделать стол, притолку? Или вот птица таскает себе гнездо: для чего это perpetuum mobile? Или, например, я: имею великолепный дом, изысканно ем, пью, по моде одеваюсь, но к чему все это? К чему все мое состояние? К чему я сам, наконец? "Не стоит жить", решил граф, грустно покачав головою.

"Но может быть, - рассуждал граф - с моих глаз спадет эта таинственная завеса; может быть, ученые скоро доберутся до настоящего смысла жизни и в газетах вдруг появится объявление: "Нет более скуки!".

"Но ведь это вздор, соглашался сам граф: такого объявления никогда и быть не может".

"Стало быть, - вмешивался невидимый оппонент - скука будет год от года пожирать тебя с большим ожесточением; а все испытанные тобою средства от нее оказались недействительными; чего ты не перепробовал? И петербургские рысаки были в полном твоем распоряжении, и балеты, и оперы, и женщины, от которых у тебя до сего времени оскомина, все это изведала твоя душа. Что же теперь тебе остается делать?"

Аналогичным образом русская либеральная критика описывает жизненные установки Онегина и Печерина, говоря о "вечной скуке праздности" и "танталовых муках", на которые они обречены, лишенные возможности "положительного труда, который приносил бы действительную пользу людям" (А.Скабичевский). Скука является и одной из основных характеристик состояния Свидригайлова, эмоционально коррелируя в его описаниях с образом деревенской баньки с пауками.

Выход за пределы светской культурной модели добавляет к понятию скуки новые культурные смыслы, органически замыкающие описанный выше смысловой ряд. Скука возникает там, где собеседник теряет "лица необщее выраженье", где он начинает воспроизводить набившие оскомину клише, общие места, штампы. Она становится непроизвольной ответной реакцией на обезличенность. Сначала у Гоголя, а затем у Достоевского, Л. Андреева, Набокова и др. скука получает метафизическое измерение, наряду с категорией "пошлости" выступая как характеристика бытия, лишенного смысла и подлинности, бытия-декорации, где внешние признаки жизни скрывают прячущуюся за ними пустоту. Царство скуки - царство "мертвых душ", уездный город NN, мир, окружающий Цинцинната Ц. Гоголевское "Скучно на этом свете, господа!" в контексте гоголевского творчества выражает связь скуки с небытием и смертью. Потом этот мотив будет устойчиво воспроизводиться в литературе второй половины XIX и ХХ века (- Вы правы, мне нечего рассказывать. Вы живете, Бессонов, а я нет. Мне просто - скучно. - Чем вы занимаетесь? - Ничем. А.Н. Толстой. Хождение по мукам.)

Пожалуй, именно это метафизическое измерение будет отличать русское понятие "скука" от аналогичных ему и возникших в аналогичной социокультурной ситуации понятий в европейских языках (boredom, weariness, tedium в английском, ennui во французском и английском, Langeweile в немецком). Отношение западной традиции к феномену скуки заметно более сдержанное и терпимое. Скука воспринимается как неизбежный, хотя и досадный атрибут повседневности, и даже когда интерпретация концепта в русской литературе возникает под непосредственным западным влиянием (например, в рамках романтической традиции), она звучит гораздо более болезненно и нервно, чем оригинал.

В.В. Глебкин

URL записи

URL записи